Страницы Миллбурнского клуба, 2 - страница 97

Повесне на нашем балконе голубка высидела двух голубят. Балкон еще с зимы былзапечатан, и я наблюдал за голубиным семейством через стекло. Голубка таскалаптенцам червячков. Когда она подлетала к гнезду, один голубок тюкал другого вголову, тот ее втягивал, и мать вкладывала червячка в единственный открытыйрот. Так повторялось каждый раз. Агрессивный птенец рос на глазах, а тихий изабитый тощал, жалобно пищал и умер голодной смертью.

Вдалеком детстве это было, но как часто жизнь заставляла меня вспоминать этубалконную историю.

Свой

Застольебыло по-деревенски простым и обильным. Посредине стола на большом блюдевысилась гора тушеного мяса. Рядом дымилась отварная картошка. И внавал толькочто сорванные изумрудные огурчики, зеленый лучок, веточки укропа. А пунцовыепомидоры, еще хранившие аромат помидорного куста! Как тут без восклицательногознака.

Пограненым стограммовым стаканчикам разлили водку. «Ну, за встречу!» – поднялстаканчик хозяин, колхозный шофер и школьный друг моего приятеля, с которым мыприглашены в гости. Не спеша выпить, он смотрел на нас. Мой приятель отпил дополовины, закашлялся и поставил недопитый стаканчик на стол. «Совсеминтеллигентом стал», – снисходительно и с сочувствием сказал хозяин, перекинуввзгляд на меня. Тут-то чего ждать от городского фраера, да еще явно еврея.

Явыдержал паузу. Не торопясь, выпил до дна и не поспешил закусывать, а произнес:«Хороша!», и только после этого откусил перышко лука. Немая сцена... Когдарасставались, хозяин тискал меня в объятьях: «Слушай, приезжай, можешь и безВалерки, сам приезжай».

Методпоследовательных приближений

Всадике, куда ходит мой трехлетний внук, есть живой уголок, где живет хомячок.Дети вместе с воспитательницей мисс Лиз любят смотреть на хомячка.

– Какдела в садике? – спрашиваю внука.

– МиссЛиз рассердилась.

– Апочему она рассердилась?

– Потомучто мальчик плакал.

– Апочему же он плакал?

– Потомучто он упал.

– Апочему же он упал?

– Потомучто он мешал мне мышку смотреть.

День рождения

Увнука день рождения. Ему исполнилось четыре. Он очень горд. Рассказывает мне,что мама купила красивый торт, на котором он будет задувать свечи, испрашивает:

– Деда,а когда тебе будет четыре?

Живые предметы

Рассуждаемпро живые и неживые предметы. Спрашиваю:

– Вотсейчас в комнате кто у нас живые предметы?

– Яи деда. Только я живее.

У костра

Мыс внуком любим разжигать костер. Картина пляшущих языков пламени завораживает иего, и меня. Может, причиной этому костры наших далеких предков, а может,вселенский огонь Солнца и звезд.

Ивот костер уже полыхает. Я молча сижу и созерцаю это трепещущее чудо, а внукбегает вокруг, собирает сухие ветки и подбрасывает их в костер. Вдруг вижу, онсел напротив меня, затих и, как я, приник взглядом к огню.

Любопытствую:

– Очем ты думаешь сейчас своей головой?

– Ядумаю ногами!

Пожалуйста, побыстрее!

Снаучным визитом к нам приехал шведский ученый с женой-американкой. В культурнуюпрограмму входило посещение нашего оперного театра, который был одним из лучшихв Союзе – огромный полукруглый зал с ярусами и ложами, с креслами, обитымиплюшем, со статуями римских и греческих богов и героев по кругу в нишах.Особенно славился наш балет, который по уровню шел вслед за Большим иМариинкой. Мой шеф попросил сопроводить гостей и вручил три билета на «Лебединоеозеро».

Втеатре все было замечательно. Шикарные места в первом ряду первого яруса. Гостине устают выражать восторги по поводу и театра, и артистов балета. Послеокончания нас ждет персональная директорская «Волга», и мы едем назад вАкадемгородок. Посреди дороги американка вдруг заявляет, что ей срочно надо втуалет. Говорю, что осталось минут десять-пятнадцать до гостиницы. В ответ – глазакруглые, и надо срочно. Ну, думаю, подействовало шампанское в буфете во времяантракта.

Проезжаеммимо небольшой пригородной деревеньки, сворачиваем с шоссе и останавливаемсявозле первого дома. Во дворе мужик в семейных трусах – то ли из дому, то ли вдом – вопросительно смотрит на нас. Объясняю, в чем дело. Улыбается. «Пожалте»,– и показывает на беленый чертог под названием сортир в противоположном от домаконце двора. «Туда?» – недоверчиво спрашивает американка. «Туда», – подтверждаюя, понимая какой ужас ей предстоит. Она же к корточкам не приучена, а там вполу дырка над зловонной ямой. Ладно, если шибко приспичило, опростается.

Американкаоткрыла скрипнувшую протяжно дверь, заглянула и отпрянула, как ошпаренная.

– Япотерплю, только, пожалуйста, побыстрее!

Судьба

Ядолжен был лететь в Семипалатинск-22 и провести испытание моего прибора дляизмерения ударного импульса в ближней зоне атомного взрыва. Для этого нужнабыла специальная среднемашевская форма допуска, и необходимые для этого бумагибыли отправлены в министерство. К моему огромному огорчению, пришел отказ.Старшие товарищи объяснили – холост, беспартийный. Про национальность (куда жбез нее, а точнее, с ней) умолчали.

Полетелмой товарищ по аспирантуре, на семь лет старше меня, уже успевший поработать в «ящике»,партийный, женатый, двое детей, русский. Всё в лузу! Короче, расстроился яужасно. Так хотелось увидеть все собственными глазами.

Адальше был взрыв внутри скальной породы, и в каком-то месте порода оказаласьслабой. Радиоактивная волна вырвалась наружу. Как бешеные, замигали дозиметры.Людей, обслуживающих аппаратуру на полигоне, срочно погрузили в машины и сбольшой скоростью начали удирать от волны.