Tot-Svet@mail.ru - страница 18

Мысли прервал голос Матроны: «Подъем, гомики!» И грохот включенного «на всю катушку» проигрывателя: «Если вы в своей квартире, лягте на пол – три-четыре…»

– А если я в чужой квартире, ранний подъем обязателен? – пробубнил Диванов, скинув ноги на пол.

– Какой ранний!? Ты глянь на часы, Диванов. Не только петушок давно пропел, но и пушка в Питере отстреляла. Скворушка-птичка пусть дрыхнет – у него сегодня нет записи, а у нас, Димон, дела. Скоро приедет директор, будем решать, что ты сможешь делать в туре. Так что быстро встать, умыться и собрать мысли в пучок, – мягко распорядилась она.

Толстый, но весьма расторопный дядька – арт-директор Матроны – плюхнулся в широкое кресло и расплылся в дежурной улыбке:

– Мои приветы и полный респект гениальному телеведущему, – развернулся он всей массой в сторону Диванова, кисло жующего овсяное печенье.

– Респект ему сейчас ой, как нужен, – добавила Матрона. – После полного облома на всех фронтах полный респект – это самое то. И я думаю, у нас это получится. Давай возьмем его в группу пока хотя бы на бас-гитару, а там поглядим, на что он ещё способен…

– Обижаешь соседа? – обиделся Диванов. – Или никогда не слышала ни Диванова гитариста, ни Диванова вокалиста?

– Слыхивала. Но у нас же не шоу «Две звезды», а гастрольный тур последней народной артистки СССР.

– Да? И куда мы едем? – спросил Диванов.

– Мы едем по городам и весям матушки России. Великой и необъятной. Устраивает? Должно устраивать. Вдали от дома грызут не только тоска, но и совесть. Одно из двух тебе полезно, – скороговоркой отчеканила Матрона.

– Любо… Но если б вы знали, госпожа Матрона, как мне надоели разговоры об угрызениях совести! Согласен повесить на шею не только бас-гитару, но и пионерский барабан, лишь бы, госпожа, вы не уподоблялись Волгарю с его душенадрывающими нравоучениями.

– Вот и ладненько. А кто у нас из группы ещё не законтрактован? – спросила она арт-директора. – Фома? Вот и возьмешь на его место Димона. Поедем без Фомы. Меньше будет надираться, а если очень будет нужен и не сойдет совсем с катушек, вызовем в любой город.

– Мой вам респект, – ответил толстяк.

– Ладно. И позвони Кочумаю, пусть распорядится, чтобы в вагоне было тепло. Всё. Идем к столу и готовимся к отплытию. А ты свисти всех наверх. Кто не успел, тот, считай, опоздал.

…Диванов не обиделся, что Матрона не пригласила его в свой белый лимузин. Понятно было, что отныне он с ней не на одной ноге и даже в чем-то зависим, а значит место его не рядом, а там, где остальная группа – в общем автобусе. И на вокзале, когда грузились, она никак не выделила его из группы, взяла в свой персональный вагон только арт-директора и стилиста. По самолюбию Диванова это слегка шлёпнуло, но в его суматошной жизни бывало и не такое. Тем более что предаваться обидам было некогда, надо вливаться в группу и, хотя все музыканты давно знакомы, находить среди них свое место.

Дело это оказалось не из легких. Отменно пьющий Фома был любимцем и заводилой группы, а тут появился, хоть и знаменитый, но чужак, которого много раз видели в «ящике», но ни разу – с бас-гитарой в руках.

– Ты вообще-то лабаешь на басе? – спросил его ударник, самый молодой и шустрый из группы.

Панибратство парня резануло Диванова, но он почел за благо не обидеться:

– Я больше на классике люблю. А бас есть бас – струн меньше, звук глуше, ритм четче. Где наша не пропадала…

– Да «ваша-то» не пропадёт, – ехидно обнадежил ударник. – Но тут главное – слушать меня, а глядеть на Матрону. И не приведи бог, если она упрется глазом в тебя.

– Что это значит? – спросил Диванов. – Мы, вроде часто с ней видимся, рядом живём.

– Знаем, слышали…. Всё равно запомни: на репетиции, если пару раз посмотрит, на третий – в морду даст. А если на концерте, то в первом же антракте скажет: «гуд бай, май лав, гуд бай!» И без выходного пособия.

– Ну, это кто – кому, – не сдержался Диванов.

…Первая остановка случилась в Ростове Великом. Поезд встречали четверо мужчин в легких дубленках и норковых шапках и дама в сереньком потертом каракуле. У мужчин в руках были два свёртка из розовой гофры – букеты, прикрытые от забористого мартовского утренника. Дама прижимала к груди нечто похожее на старинный фотоальбом. Все смотрели в открывшуюся дверь личного вагона Матроны. Но первым, совсем не почину из соседнего вагона вышел, ошалевший от духоты Диванов. Дама в каракуле узнала его и, отодвинув в сторону мужчин, кинулась к нему с громоздким альбомом:

– И вы здесь, Дмитрий Диванов!? Какая радостная неожиданность,… сюрприз для нас какой! Пожалуйста, автограф для жителей древнего города. Не для меня лично, хотя я безумная ваша поклонница, а для города, для музея… Здесь все исторические личности, – тараторила она, суетно перелистывая фолиант и не отрывая взгляда от Диванова.

– Спасибо. Чуть позже. Встречайте гостью сначала, я потом, – сказал он и подался к VIP-вагону, откуда, подхватывая подол шубы, выплывала Матрона. Диванов протянул ей руку, чтобы поддержать, но она, не глянув на неё, подала свою одному из встречавших мужчин.

– Боже, какая красота кругом! – протянула Матрона чуть хрипловато. – Куполов, куполов сколько! Я первый раз у вас и не прощу себе, что раньше проезжала всё как-то мимо.

– Да, здесь живая история России, – сказал тот, на чью руку она оперлась. – Нам уже более тысячи лет. Не мне в смысле, а городу. Великое княжество Ростовское, если помните…

– Не помню. Я чуть помоложе! – нашлась Матрона. – Кто там просил автограф?

– Вот пожалуйста… Здесь все исторические личности… Это для музея города с тысячелетней историей, – радостно проканючила дама в каракуле.