Лоцман кембрийского моря - страница 111
Василий молчал.
— Пора бы знать, что требуется для получения денег в хозяйственных и финансовых учреждениях. Кусок вещества, заявка неграмотного местного жителя стоят дороже блестящего исследования. Зайди ко мне… недельки через две. Может быть, что-нибудь удастся выкроить.
— А если не удастся?
Иван Андреевич развел руками.
— Тогда я сам организую экспедицию!
— Ты-то организуешь. Но кто будет финансировать?
— Сам буду финансировать.
Иван Андреевич занялся бумагами.
— До свиданья, Иван Андреевич!
Он помчался в Геологический институт. Перед дверью Цветаевой в пустынном коридоре он молниеносно сплясал вприсядку.
Глава 8
КОМУ САДИТЬСЯ В КАЛОШУ
— Опять лицо победителя. Что там случилось, в коридоре?
— Я не заметил, — скромно сказал он.
— Как раз перед тем, как вы вошли, — настаивала Лидия, — происходило что-то неслыханное за моей дверью: попытка разрушить старинное здание, скифские пляски. Сейчас все явятся узнавать у меня.
— К коридоре никого не было, — сказал Василий.
В двери появились встревоженные лица.
— Нам показалось, что к вам ломились, Лидия Максимовна.
— А я подумала, что вы все собрались за моей дверью улаживать свои научные разногласия геологическими средствами, — сердито сказала Лидия.
— Извините, Лидия Максимовна.
Многочисленные глаза с глубоким недоверием обозревали Василия, и дверь закрылась.
Лидия в упор взглянула на него:
— Правду!
— Я уронил геологическую коллекцию, тяжело нести… Несколько сот образцов… — тяжело сострил он.
— Что за странное выражение: «Геологическая коллекция»? И она там валяется в коридоре?! Откуда она взялась там?
— Я подобрал, вот она.
Она схватила бумажную трубку, развернула с озорством — во весь размах, — бросила на стол. Широкая лента склубилась высоким курганом колец, спиралей и химических формул. Он грустно взирал на перепутанный и скрученный бумажный хаос.
Но Лидия с женской аккуратностью быстро скатала ленту, заглавие, быстро сказала: «Ах!» — и принялась читать, нетерпеливо, изумленно.
— Василий! Но вы же замечательная умница! — воскликнула она минут через пятнадцать. — Но вы совершенно не умеете делать скромное лицо, — недовольно добавила она, взглянув.
Его лицо сразу вытянулось.
— Вот теперь лучше. Но вы же молодец, Василий Игнатьевич! Теперь вы должны показать это Ивану Андреевичу. Когда вы к нему пойдете? Идите немедленно!
Теперь он должен показать Ивану Андреевичу? Василий молчал с полным ртом хвастливых слов.
— Я даже буду волноваться теперь, пока не узнаю его мнение! — говорила она, и кровь прилила к ее щекам.
Но оно известно. Можно успокоить ее. Или лучше пусть волнуется?..
— Вы опрокинули незыблемое мнение великого Викентия Александровича, — говорила она с восторгом, — и доказали, что нефть, возможно, и была в полнинском кембрии!
— Безусловно была и есть, — поправил он.
— Василий! — сказала она укоризненно. — Только что вы посадили в калошу — и в какую калошу! — доктора химических наук и немедленно повторяете его неосторожность! Наука не выносит чрезмерной уверенности.
— Одно из двух: либо я сажаю Викентия Александровича благодаря своей чрезмерной уверенности, либо я не слишком уверен — и тогда я подчиняюсь его чрезмерной уверенности. Тогда я сажусь в его калошу.
Она поколебалась и молча взглянула на него.
— Прошлый раз вы упрекали меня, чтобы я не верил на слово…
— Извините, Василий… Нельзя сказать: «Упрекали, чтобы». Упрекать можно в чем-то, за что-то, но не для чего-то.
— Не согласен, Лидия Максимовна. По-моему, упрекают именно для чего-то: для того, чтобы человек не делал этого в другой раз.
— Вы смешиваете цель речи с правилами грамматического построения фразы. И почему это вы уверены, что я забочусь о вас и воспитываю вас, позвольте спросить?.. А я насмехалась над вами!
— Нет! — вскричал он.
Лидия помолчала, остановленная его силой.
— Не кричите.
— Вы не должны со мной так разговаривать, я этого не понимаю, — сказал он.
— Значит, никогда нельзя вас подразнить? Ну немножко?..
— Я этого не понимаю. Зачем меня дразнить?
Она только смотрела блестящими, смешливыми глазами. Она удерживала чересчур опасный язычок, но не могла погасить глаза и забавлялась его смущением.
— Я приглашаю вас в мою экспедицию на Полную.
— Ах, как важно! Большая у вас экспедиция? В качестве кого я поеду?
— В качестве моего коллектора.
— Ого! Аспирант будет коллектором у студента.
— Я же был вашим коллектором.
— Когда?..
— На Лене.
— Ах да! Вы предложили свои услуги взамен бедного, изгнанного Сережи. Но я и тогда уже была аспирантом. А какой будет штат в вашей экспедиции?
— Больше никого.
— Вы это серьезно предлагаете мне?.. Ну конечно, серьезно. Вы же не умеете говорить несерьезно…
— Конечно!..
Оба помолчали.
— Предположим… что мы вдвоем составляем целую экспедицию. Кто же нас посылает? Мы будем сами себе институт? И сами себе Наркомфин?
— Нефтяной институт даст командировку, — сказал он и промолчал о Наркомфине.
— Одной Полной не хватит для целой экспедиции на все лето. Знаете что? Возьмите Полную и Нымаан-Тогойо, а я возьму Эргежей… Если мама позволит.
— Мама?.. — вскричал он со смехом и замолчал, глядя на нее.
Она отвела глаза, покраснела, продолжала:
— Я поднимусь с вами по реке Полной в качестве вашего коллектора, а в верховьях вы перейдете через водораздел на Нымаан-Тогойо, а я — на Эргежей. — Все это она говорила серьезнейшим тоном, но он не видел насмешки.
