Я люблю свою работу? - страница 62

звонка, ни письма – ничего, чтобы как-то подтвердить своесуществование. «Мы ему очень нравимся… ему очень нравимся… оченьнравимся… нравимся…», – повторяет тщеславие, но с каждым рефреномего тоненький голосок становится все тише и тише. Самолюбиепродолжает руководить оркестром, вот только мелодии все больше ибольше напоминают похоронный марш. В это время здравый рассудокзлорадно ухмыляется и не скупится на оскорбления в мой адрес.

– Мари, ты слышишьменя?

– Да, слышу. Нет,не работаю.

– Все впорядке?

– Да. Потомсозвонимся, мне надо идти.

И это ложь: никудане нужно идти. Ни совещаний, ни планерок, ни переговоров, нисрочных дел – ничего не осталось от моей любимой работы, кромежелания поскорее отсюда убраться.

Откупориваюбутылку красного вина, наливаю чуть больше половины бокала и делаюнесколько глотков. Как же я устала! Моя прекрасная размереннаяжизнь стала похожа на сущий ад, а я не знаю, сколько смогупродержаться. Как будто все сговорились! Петрович, Полункина, Шаров– почему бы им не оставить меня в покое?! И почему бы Терехову невзять в руки свой телефон и не набрать мой номер?! Уже прошлочетыре дня – такой паузы более чем достаточно! Или он ждет, пока ясама позвоню? Этого точно не случится! Делаю еще несколько глотков,после чего закуриваю. Как унизительно: пить в одиночестве исмотреть на экран мобильного. За что мне такое наказание?

Пятница,12.04.2013.

Ночью мнеприснилось, как Полункина похищает Альфи и требует у мамá выкуп зачетвероногое сокровище. Просыпаюсь в холодном поту: похоже, яначинаю сходить с ума. Только бы снова не оказаться на кушетке упсихоаналитика! Но… кому еще рассказать о своих проблемах, если непостороннему человеку? Родителям? Я никогда и ничем с ними неделилась, поэтому подобный порыв они могут воспринять как явноесвидетельство потери рассудка вследствие предельных нагрузок наработе. Рябинову? Последние дни он всеми возможными способамистарается избежать общения со мной. Ане или Оле? Они решат, что яиздеваюсь, ведь девочки считают меня эдакой «железной леди».Шарову? При одном воспоминании о нем меня начинает трясти отзлости! Или Кириллу? Интересно будет увидеть его выражение лица,когда я заговорю о своих проблемах, одной из которых является он!Визит психоаналитика уже кажется необходимым…

В 11-00 паркуюсьнедалеко от офиса и ловлю себя на мысли, что не хочу идти наработу. Быть может, написать заявление на увольнение? После чеговоспользоваться предложением Рязанова и уехать в северную столицу,чтобы начать все с чистого листа? Петя прав: меня ничто не держит вМоскве! Даже мертвая хватка Терехова с каждым днем все слабеет,потому что я знаю: он больше не позвонит. Тогда, в Барселоне, онпросто поддался романтическому настроению, навеянному солнцем,морем и архитектурой Гауди. Или я была интересна, пока умелоизображала равнодушие и неприступность. Нужно было влепить емупощечину в ответ на тот злосчастный поцелуй! Но ничего неисправить…

Возле моего столаожидает неприятный сюрприз в лице Полункиной. Она топчется возлепальмы и что-то вещает, а девочки сидят и в ужасе (судя по ихвыражениям лиц) внимают ее словам. Завидев меня, она сновапоправляет воротник коричневого пиджака (у нее есть какая-то другаяодежда?!) и откашливается.

– Доброе утро, –сухо произношу я и снимаю плащ.

– Утро? – онахихикает. – Уже 11-15.

Даже не смотря вее сторону, сажусь за свой стол, включаю системный блок, открываюежедневник и, вооружившись ручкой, начинаю вычеркивать выполненныеза вчерашний день задачи.

– Позвольтеузнать, Мария, где вы были, – говорит Полункина достаточно громко,что бы ее слова донеслись как минимум до трех отсеков.

Сердце бешеноколотится и кровь ударяет в голову. «Спокойно», – произноситздравый рассудок, понимая, что сейчас я воткну ручку в мерзкийжабий глаз. «Спокойно!», – уже кричит он, дабы я отказалась отсвоих намерений.

– ГосподинРябинов, мой непосредственный руководитель, прекрасно знает, где ябыла, – равнодушно отвечаю я, так и не удостоив Полункину взглядом.– Насколько я помню, на совещании Юрий Петрович сообщил, что ввашем ведении находится розничный блок и Управление развитиябизнеса, точнее то, что от него осталось, – после этих слов ясмотрю ей в лицо.

Ее жабьи глазавот-вот выскочат из орбит. Не придумав ответа, Полункинапрактически убегает из нашего отсека.

– Это было круто,– Аня выглядит шокированной.

– Нам пора искатьсебе новую работу? – спустя минуту спрашивает Оля.

– Она не посмеетвас тронуть, – решительно отвечаю я.

«Да ладно?», –здравый рассудок копирует интонацию Шарова, а чувство виныоткрывает оба глаза и злобно скалится: о девочках мы и не подумали!Что с ними будет, если мерзкая жаба, поняв, что не сможет добратьсядо нас, решит наказать кого-то из нашего окружения? Место,уготованное нам в аду, стремительно опускается еще ниже.

Не проходит и пятиминут, как мне звонит Рябинов и просит, нет, даже приказывает,немедленно явиться в его кабинет. Тщеславие рассыпается впроклятьях: да как он смеет так с нами разговаривать? После всеготого, что мы для него сделали! Неблагодарный! Если бы не он, мы быуже были директором департамента!

По пути к Рябиновувстречаю радостного Петю.

– Привет! Сегоднявсе в силе? – спрашивает он с улыбкой.

– Не уверена. Менявызвал Виктор, так что поговорим позже.

Рябинов гордовосседает за большим столом в своем большом кабинете и выглядит