Я люблю свою работу? - страница 71

Он приоткрываетрот от удивления, а его большие глаза округляются.

– Да ладно?

– Я пошутила, –делаю глоток кофе. – Завтракал в «ev’ry 7a.m.»?

– Запомниланазвание, – он довольно улыбается. – Ты домой после работы? Илисобираешься в таком виде идти в паб?

– Паб?

– Ты мне обещала,а обещания надо выполнять. Заеду за тобой в восемь. Удачногодня.

Он уходит прежде,чем я успеваю возразить. Еще один вечер в обществе Шарова – несамое ужасное, что может произойти: иногда ему даже удается бытьсносным. Тем более, мне нужно как-то отвлечься. И развлечься.Потому что я не хочу сидеть дома и снова думать о Терехове. Еслиненавидеть его не получается, то нужно постараться его забыть –других вариантов нет.

Надеваю узкиеджинсы и белую футболку с принтом в стиле Роя Лихтенштейна исмотрюсь в зеркало: похожа на студентку первого курса, котораясобирается на свою первую вечеринку. Если бы меня увидела мамá, тоона бы упала в обморок!

Раздается звонок вдверь: Шаров приехал раньше.

– Да ладно? – оносматривает меня с ног до головы. – Круто выглядишь! Обожаюпоп-арт!

– Вообще-то, яхотела переодеться…

– Опять напялишьплатье и каблуки? Мы идем в паб, а не на званый ужин!

– Я когда-нибудьвыставлю тебя из квартиры, – решительно говорю я.

– Когда-нибудь ты…– он замолкает. – Впрочем, сейчас это неважно. Собирайся, таксиждет внизу.

В пабе нетсвободных мест – те, кому не посчастливилось занять столики илихотя бы стулья за барной стойкой, топчутся перед сценой с бокаламив руках. Поднимаемся по лестнице, расположенной слева от барнойстойки, и оказываемся на балконе. Здесь всего четыре стола: три –вдоль стены, один – с видом на сцену.

– У нас самыелучшие места, – сообщает Шаров и отодвигает на край стола табличку«Резерв». – Отсюда все видно.

– Прекрасно, –усаживаюсь в массивное кресло, обитое зеленой кожей. – У бара, гдеработает Пабло, тот же хозяин?

– Почему тыспросила?

– Креслаодинаковые.

– Да ладно? Какаяты наблюдательная! Не знаю, – и он утыкается в меню.

Мне кажется, илион врет? Впрочем, не важно: какое мне дело до хозяина паба и до лжиШарова? Я здесь вовсе не из-за них. Пришла, чтобы не сидеть дома водиночестве и не…

– О чем тыдумаешь? – Шаров заглядывает в мои глаза, как будто сможетпрочитать в них ответ.

– О работе.

– Да ладно? Недумал, что тебя так зацепит все происходящее, – он выглядитрасстроенным.

– Тебе свойственнодумать о других? – изгибаю бровь и улыбаюсь.

– А тебедоставляет удовольствие надо мной глумиться?

– Мне удается?Отлично, тогда мы – квиты.

Подошедшийофициант прерывает нашу словесную перепалку. Шаров заказывает себедвойное виски, а я ограничиваюсь соком.

– Ты в завязке,что ли? – спрашивает он.

– Предпочитаюсохранять трезвость ума.

Он хмыкает ивозвращается к изучению меню, а я в это время наблюдаю запосетителями паба, столпившимися возле сцены: три девушки вярко-красных майках залпом осушают свои бокалы, в двух шагах от них– парень в кепке что-то рассказывает своей спутнице, активножестикулируя руками, позади него – высокий мужчина крепкоготелосложения в компании хрупкой блондинки. Его лицо мне кажетсязнакомым – маленькие глаза и похожая на оскал улыбка. Вот только яне могу припомнить, где мы встречались.

Официант приноситнаш заказ и удаляется.

– За тебя, – Шаровподнимает бокал, отпивает половину содержимого и морщится. – Еслирешишь выпить, не бери это виски: оно дерьмовое.

– Как я понимаю,курить – на улице?

– Да. Пойдем.

Проходя по залу,встречаюсь взглядами с мужчиной, который показался мне знакомым. Оннесколько секунд сверлит меня своими маленькими глазами, после чегоотворачивается. И где только я могла его видеть?

Мы выходим наулицу, и я закуриваю. Шаров стоит рядом, молчит и осматриваетменя.

– Ты классновыглядишь, – наконец произносит он.

– Спасибо.

– Это некомплимент, а констатация факта.

– Конечно,комплименты лучше оставить для Алевтины, – выпускаю струйку дыма. –Кстати, как она?

– Неплохо, толькослишком громко кричит.

– Боже, я не обэтом! – с отвращением морщусь. – Зачем ты вообще поселил меня всоседнюю комнату?!

– Чтобы тыревновала, – он смеется.

Бред какой-то! Счего бы мне ревновать? Какое мне дело до его любовных похождений?Даже если бы Шаров остался единственным мужчиной на земле, он незаинтересовал бы меня. Конечно, многие находят его симпатичным, ноон совершенно не в моем вкусе. А его пошлые шуточки и бестактнаяманера общения, восхищающие многих не меньше его смазливойфизиономии, у меня вызывают только одно желание – двинуть егочем-нибудь тяжелым по голове.

– И как?Получилось? – спрашиваю я.

Он молчит.Наверняка, придумывает очередную гадость – чего еще от него можноожидать? Но проходит пара минут, а он так ничего и не говорит, имне становится не по себе: видимо, замышляет что-то воистинузловещее.

Возвращаемся в паб– музыканты уже вышли на сцену, поэтому людей в центре зала заметноприбавилось. Шаров обхватывает мое запястье и не отпускает, пока мыне оказываемся на балконе.

– У тебя всегдахолодные руки? – спрашивает он, когда мы садимся за стол.

– Не знаю, –пожимаю плечами. – Наверное.

– Это многоеобъясняет, – он загадочно улыбается.

Например? Впониженной температуре тела есть какой-то сакральный смысл,понятный только Шарову? Хотя… Какая мне разница? Смотрю на экран