Вокруг пальца – 2. Пальцем в небо - страница 80
– Теперь можно считать, что компанию никто не обкрадывал. Если не считать побочные расходы, – тихо, с довольным видом сказал мне на ушко Джек, когда мы вернулись в наш «бронетанк».
– Я хочу домой, – шепнула я ему, вдруг осознав, что толком не понимаю, где он, мой дом – это номер в гостинице или кабинет генерального директора на заводе с диванчиком под окном, или кондо в Нью-Йорке, или квартирка на девятом этаже в Ростове-на-Дону с зелеными занавесками в моей комнате. Просто хотелось туда, где спокойно, уютно, и можно расслабиться рядышком с самым любимым на свете мужчиной, забраться ему носом под мышку, обнять крепко и заснуть, ни о чём не беспокоясь. Там, где это возможно, там и будет мой дом. Хочу туда!
– Ещё одно место, малышка, – погладил меня по руке Джек. – И домой.
Интересно, а какое «домой» у него в голове?
Площадь впереди по курсу была заполнена людьми. Автомобиль с трудом проехал по проспекту Норте от Центрального Банка и остановился на углу.
Я оглянулась, увидела в заднем стекле бронзовую статую Боливара, фонтан и ярко-охряный дворец. Люди митинговали, им было не до нас. Я решила, что мы просто пережидаем пробку или выбираем новый путь, но Джек толкнул дверцу и кивнул на величественный собор по правую руку с огромной статуей Девы Марии, распахнувшей руки так, словно она готова обнять город.
– Нам туда.
– Зачем? – изумлённо шепнула я и ухватилась посильнее за руку моего медведя. – У них тут принято освящать нового владельца компании? Без этого никак не обойтись?
Джек не ответил. Прохожих на проспекте вокруг было слишком много, и несмотря на бронированных охранников, обступивших нас со всех сторон, мне всё ещё было страшно. Очень. Я видела киллеров даже в нищих на серых ступенях. Рафаэль и пара венесуэльских мордоворотов задержались позади нас, а Джек, внезапно взволнованный и прямой, словно столб проглотил, провёл меня под грандиозные своды. Перекрестился быстро, поцеловал крестик, свисающий на цепочке с шеи.
– Сандра, это Мерида. Главный Кафедральный Собор Каракаса, – сказал он с придыханием и почтением, словно знакомил с матерью.
Я оглядела массивные гранитные колонны, ряды скамеечек из тёмного дерева, резные окошки с витражами в виде замысловатых ромбов в каждом проёме, огромные иконы, больше похожие на картины с изображением святых в Эрмитаже. Людей в церкви почти не было, только беременная женщина в розовой маечке и джинсах с мужем у бокового входа и три старушки в кружевных платках, почти мантильях.
В сердце закралось волнение, словно происходило что-то необычное, о чём я не знаю, а ещё будто я была здесь когда-то давно и забыла. Здесь внезапно о многом забылось – так величественен и ажурен был купол над моей головой. И ощущение светлого и большого, как вся Вселенная, как Бог, коснулось моего робкого сердца, но затем я опустила взгляд и увидела охранников, закрывших нас от входа спинами в бронежилетах. Сразу же из-за них появились те двое, что задержались.
Они вышли в проход, обвешанные корзинами с цветами. Бойкие мальчишки-служки тоже несли корзинки. В мгновение ока проход между скамеечками и пространство у алтаря были украшены цветами. Аромат мелких алых розочек, белых лилий, крупных экзотических фиолетовых орхидей и трав смешался с запахом воска и ладана. У меня перехватило дух, закружилась голова ещё сильнее.
– Что это значит, Джек? – моё сердце билось о рёбра, выскакивая.
– Я беру тебя в жёны, – ответил он и быстро надел чёрный смокинг, который подал ему стриженый водитель.
Ветерок, пролетевший под сводами и всколыхнувший волосы на наших головах, не смог развеять моё ошеломление и возмущение. Я выдернула свою руку из ладони медведя.
– Но Джек! Я не могу так!
– Не волнуйтесь, Саша, всё хорошо. Выходы закрыты, тут безопасно, – уверил меня Рафаэль и, протягивая большую белую коробку, показал на резную дверцу в алькове: – Там вы сможете переодеться. Монахиня вам поможет.
– Ты не можешь всё решать за меня! – рассердилась я на Джека.
Он склонил голову, пытаясь сохранять спокойствие.
– Могу. На том основании, что я – мужчина. И в нашей семье, повенчаны мы или нет, я – главный. Ты сама говорила про танец, про партнёров! Я веду! – Он облизнул губы и засунул руки в карманы. – Ты сказала, что хочешь много цветов, меня в смокинге и платье со шлейфом. Вот, – он мотнул подбородком, – всё есть. Или мало цветов? Сейчас скажу, привезут ещё.
Из-за алтаря появился священник, самый настоящий, католический, в белой пелерине поверх чёрной рясы. С простым, массивным крестом на груди. У священника были тонкие, благородные черты лица, и мне стало сразу неловко перед ним устраивать сцены, но… всё было не правильно!
– Трез секундаз, падре, – сказал ему Джек и слегка поклонился.
Я всплеснула растерянно руками и… расплакалась.
– Что с тобой, балерина?! – Джек бросился ко мне, вмиг растеряв всё своё тиранское «я – мужчина и никаких гвоздей». Прижал меня к себе, отстранил, вглядываясь, снова прижал. – Малышка, ну, ты чего? Я же тебя люблю!
– Я не могу, – рыдала я, вытирая нос, – всё это… Я не могу-у-у!
– Почему?! Ты же сказала «да». А я выполнил все условия…
– Просто… просто… – я задыхалась во всхлипах, – это переоформление компании, эта внезапность, этот собор…
– Тебе не нравится собор? – всполошился Джек. – Но он же самый красивый в Венесуэле! Но ладно, есть ещё церквушка, и там подальше храм Святого Франциска…
– Нет! Джек! Эти проклятые убийцы-ы-ы-а… И ты имя заранее дал китёнку… Ты как будто завещание подписываешь… Джек, Джакобо, медвежонок, родненький, я бою-ю-юсь!
