Помоги мне, ковбой - страница 33

Я поворачиваюсь к нему, и зверь во мне снова выпущен на волю, готовый разорвать ублюдка на

части.

Но вдруг из кабинета раздается глубокий властный голос отца.

— Тайлер, — командует он, и тем самым спасает от меня Илая. Ну как обычно.

Войдя в кабинет, я испытываю бурю эмоций. Сожаление и стыд – самые серьезные из них, и я противен самому себе. Не могу поверить, что обманул Мэйси и причинил ей такую боль. За

все время, что мы были вместе, она плакала только от чистого блаженства, когда я слишком

хорошо еѐ трахал. Но сегодня… сегодня она плакала от моей лжи и душевной боли, которую я

ей причинил. Я до сих пор слышу боль в еѐ голосе, и вижу прекрасное лицо со слезами.

Грудь сжимается, воздух выходит из легких. Дерьмо. Я сделал это. Я в ответе за еѐ

страдания.

Но мой отец не знает о том, что случилось. Пока не знает.

— Садись, — отец указывает рукой на кожаное кресло, и я сажусь. Старик хватает два

стакана и графин, наполненный янтарной жидкостью, и присоединяется ко мне. Не в силах

больше ждать, я хватаю графин и наливаю на три пальца виски, быстро опрокидывая его одним

глотком.

— Черт! — ругаюсь я, как только алкоголь обжигает мне грудь.

— Всѐ настолько плохо, да? — спрашивает меня отец, прежде чем сделать глоток из

своего стакана. Джона Морган – человек немногословный, и мы просто сидим несколько

минут, глядя друг на друга. Но я не позволю ему выиграть, черт возьми, нет. Все это дерьмо из-

за его дурацкой мечты, и я не собираюсь сдаваться.

Наконец, Джона шевелится.

— Значит, она тебе нравится, так?

Пошел он! К чѐрту старого ублюдка.

— Пошел ты, — огрызаюсь я.

Но Джона только смеется.

— О, я знаю тебя, сынок. И я могу прочитать выражение твоего лица за милю. Это взгляд

мужчины, который только что потерял любовь всей своей жизни. Так ты хочешь рассказать

мне, что произошло? — наклоняет он голову, глядя на меня поверх очков в серебряной оправе.

— Нет, — бурчу я. К чѐрту его. Нах*й их всех.

Но Джона не так-то легко остановить.

— Хорошо, хорошо, — сдаѐтся он. — Тогда не говори мне ничего. Это твой выбор.

Я склоняю голову. Черт, моя жизнь такая хреновая. Я все испортил, и у меня ничего не

осталось. Так что я ещѐ могу потерять? Ничего… и сдавшись, медленно начинаю свою

исповедь отцу.

— Она потрясающая, па. Действительно удивительная.

Джона откидывается на спинку кресла.

— И что?

Я глубоко вдыхаю.

— Нам никогда не нравился старина Уолтер из «Double H», но его дочь другая. Конечно, она бедна, но работает как работник, нанятый для работы на поле, а ты сам знаешь, что это

самая тяжѐлая работа на ферме. Она всегда занята и у нее никогда в жизни не было «отпуска».

Брови Джона приподнимаются от удивления.

— Интересно. И как она управляет фермой?

— В том-то и дело, — качаю я головой. — Она делала это в одиночку. Мэйси

единственный человек, живущий и работающий на ферме. Это невероятно, но факт, восемнадцатилетняя девочка работала почти круглые сутки дни напролѐт.

У отца от удивления открывается рот.

— На самом деле? Сама? В последний раз, когда я видел «Double H», это место было в

руинах. И это было ещѐ до смерти Уолтера Джонса. А ты говоришь, его дочь справляется сама?

— Да, — киваю я. — Конечно, я помогал. Отремонтировал амбар. Трактор. Сделал

мелкий ремонт по дому. Она очень нуждалась в этом, — добавляю я. — Я просто не мог

смотреть, как она страдает.

Конечно, это было полной противоположностью тому, что я должен был сделать. Я не

должен был помогать Мэйси. Меня послали туда, чтобы украсть у нее ферму, выгнать еѐ с

земли и заставить страдать.

Но вместо того, чтобы злиться, глаза Джона на миг закрываются и он вздыхает.

— Как в старые добрые времена. Знаешь, я и твоя мать начали с ничего, Тайлер, —

погружается в воспоминания он. — Мы начали с одного небольшого участка земли, которым

управляли сами. Она присматривала за домом, а я работал от рассвета до заката, обливаясь

потом на полях. А наши ночи, не смотря на усталость, были полны страсти и огня. —

Вспоминает отец, потерявшись в стране грѐз.

Чѐрт! Он и моя мама занимались этим? Ну конечно, откуда же тогда появились мы. Но

всѐ равно слышать это приятного мало.

Но Джона возвращается на грешную землю.

— Вот этот дом, — разводит он руками. — И близко не похож на ту маленькую хижину, с

которой мы начали. И сейчас, когда у нас есть этот особняк набитый «дорогим дерьмом» и

шеф-повар, готовый приготовить всякую новомодную ерунду, штат прислуги из двадцати

человек, чтобы делать бог знает что… Всѐ это ничто по сравнению с жизнью с твоей матерью в

бедной хижине. Я бы все отдал, чтобы вернуться в то простое время, когда мы вдвоем были

против всего мира.

Я в шоке поднимаю глаза. Поразительно думать о своих родителях не как о «большом

папе» и «большой маме», сидящих на вершине индустриальной империи. Мне странно

представлять их просто молодыми, влюблѐнными и наивными, и изо всех сил пытающимися

выжить.

Но Джона ещѐ не закончил рассказ.

— Кэти больше нет, благослови Господь еѐ душу. Но я все ещѐ скучаю по ней. Она была

всем, что меня волновало в этом мире. Так что да, я рад за тебя, сынок. — И он поднимает

бокал, прежде чем сделать глоток.

Но теперь я запутался. Какого черта? Я просто провалил свою миссию. Я должен был

взять под контроль «Double H», а вместо этого женился на девушке, приковав себя к ней

невидимой цепью на всю жизнь. Мой отец должен был выгнать меня, а не пить за мое счастье.