Кактус. Никогда не поздно зацвести - страница 91
Такого я не ожидала. Мне понадобилось несколько секунд осознать услышанное. Ждать осталось недолго – я получу свое наследство. Но я все равно не улавливала смысла.
– Если ты так ненавидишь дом, зачем же ты сказал, что намерен в нем поселиться? Почему не согласился сразу выставить дом на продажу? Почему оспаривал иск?
– Не знаю. По привычке, наверное. Мы же всегда ссорились, так уж у нас заведено. Когда я увидел, как ты взбесилась из-за завещания, я тоже вспылил. Ты меня просто завела своими чокнутыми обвинениями. Чем больше ты на меня нападала, тем жестче я отвечал. Хотел натыкать тебя носом в твою же кучу. Сама виновата – если бы ты нормально себя повела, мы бы здесь сейчас не сидели. Ты бы получила, что хотела, несколько месяцев назад.
– Это уже ни в какие рамки! В жизни бы не заподозрила подобную незрелость даже в тебе. Мы потеряли массу времени, сил и денег только потому, что ты хотел сравнять счет?
Эдвард засмеялся.
– Зато нехило повеселились, скажи, Сьюз?
– Ну что ж, это весьма необычно, – вмешалась миз Кумс. – Не припомню, чтобы мне доводилось видеть, как обе стороны с такой готовностью отказываются от своих требований. Давайте подведем итоги: Эдвард, вы намерены освободить семейный дом и выставить его на продажу. Согласно завещанию вашей матери, это означает, что вырученная от продажи сумма будет поделена поровну между вами двоими. Производство по делу будет прекращено после соответствующего заявления в канцлерский суд. Каждая из сторон оплачивает собственные издержки. Вы оба согласны? – Посредник поглядела сперва на одну сторону стола, затем на другую.
– Я все еще не могу поверить, что Эдвард пошел на это из голого принципа, но – да, я согласна, – ответила я. Это еще мягко сказано – я была на седьмом небе.
– Меня тоже все устраивает, – отозвался Эдвард.
– Спасибо за здравый и практический подход к сегодняшней встрече, которая завершилась с весьма и весьма удовлетворительным результатом. Желаю всем доброго дня.
Миз Кумс собрала папку, поднялась и вышла из комнаты, любезно кивнув на прощание.
– Самое легкое рабочее утро в ее жизни, – сказал Эдвард, вставая и потягиваясь. Его волнение совершенно прошло, он выглядел расслабленным и довольным. – Спасибо, приятель, – добавил он, пожимая руку мистеру Икбалу. – Прости, что тебе не пришлось почти ничего делать, но ты бы понадобился, если бы она попыталась меня развести. С моей сестрицей никогда не знаешь… – подмигнул он мне.
Мистер Икбал сказал, что он как раз успевает на часовой поезд в Бирмингем. Со звонким щелчком закрыв атташе-кейс, рукавом пальто он стер с блестящей поверхности следы пальцев и поспешил из кабинета. Эдвард медлил, глядя, как я складываю документы в папку.
– Ну так что… – начал он.
– Что – ну так что?
– Когда рожать-то, что тебе сказали?
– Вчера.
– Черт побери… Неудивительно, что ты размером со слона.
– Спасибо.
– Я не в обиду.
Я снова ощутила стеснение в животе, на этот раз сильнее прежнего. Я вдохнула, задержала дыхание и выдохнула. Вдох, пауза, выдох. Отпустило не сразу.
– Ты там что, застряла? Подняться-то сможешь?
– Конечно, смогу!
Я кое-как встала, ухватившись за край стола. В неловком молчании мы вышли из конторы и вместе спустились в лифте на первый этаж. Когда мы ступили на мраморный пол вестибюля, Эдвард тронул меня за рукав пальто:
– Слышь, Сьюз, ты неправа. Тебя она тоже любила, иначе бы половину всего не оставила. Просто у вас с ней были другие отношения. Честно говоря, я завидовал тому, как мама к тебе относится – будто к равной. Вечно оставаться в роли безответственного ребенка не особо приятно. Она знала, что тебе ее поддержка ни к чему: тебе всегда все удается.
– Я держусь иного мнения, но теперь уже спросить не у кого. Порой мне бывает трудно понять, что движет тем или иным человеком.
– А-а, ну, вступай в клуб непонимашек…
Сойдя по ступеням на тротуар, мы немного постояли.
– Ну, удачи с родами и вообще…
Это показалось мне напускным и неестественным, но я все равно ответила:
– Спасибо. А тебе интересного путешествия.
Вот и все. Сейчас я попрощаюсь с моим братом, мы пойдем по жизни разными дорогами и никогда больше не побеспокоим друг друга. Но вышло не так, как я рассчитывала.
– О нет, – ахнула я.
Теплая струйка быстро превратилась в ручей, а затем жидкость хлынула потоком, ударив в тротуар между моими ногами и забрызгав мне туфли.
– Да ладно!.. Это то, что я думаю?
– Вот черт…
Я могла только стоять, глядя на лужу, которую сама и сделала.
– Что надо делать?
– Я не знаю.
– Ты рожаешь?
– Не знаю.
– Как это не знаешь? Должна знать! У тебя схватки есть?
– Уже пару дней, но слабые. Правда, сегодня стали сильнее.
– Так, без паники! Люди каждый день рожают… У меня «фолькс» стоит в двух минутах отсюда, я тебя сейчас в больницу отвезу! – Эдвард взял меня за руку, и мы перешагнули через лужу, которая потекла к бордюрному камню. – Только вот что…
– Да?
– Если родишь в моей машине, полную чистку салона вычту из твоей доли наследства!
Пока я дозванивалась до Кейт, Эдвард с восторгом примерял на себя новую роль в разворачивающемся спектакле, с готовностью ухватившись за предлог обгонять другие машины по внутренней полосе, пролетать на красный свет и без нужды нажимать на сигнал. В какой-то момент он высунулся из окна и громогласно оскорбил пожилую женщину на пешеходном переходе, приказав ей поторапливаться, не то у него сестра сейчас в машине разродится. Раньше я сгорала бы от злости и унижения, оказавшись в полной зависимости от Эдварда, но сейчас какой в этом был смысл? Схватки переключились на новую передачу, едва мы отъехали от конторы посредников. Ощущения были скорее неприятными, нежели мучительными, – примерно как сильный радикулит в сочетании с судорогами в желудке и менструальными болями. С каждой схваткой мой живот становился твердым как камень, но я легко справлялась, размеренно дыша. Я все контролирую.
