Кактус. Никогда не поздно зацвести - страница 90
Я кивнула. Эдвард и мистер Икбал пошептались между собой.
– Сугубо точности ради, – начал Эдвард, водя желтым от никотина ногтем по древесным узорам столешницы. – Сьюзен не является дочерью моей матери, ее удочерили. Биологически она нам не родная.
– Да, – согласилась миз Кумс. – Преподобный Уизерс касается этого вопроса в своих показаниях. Вы хотите ответить, Сьюзен?
На меня как раз накатила очередная ложная схватка – словно широкий пояс, повязанный поперек живота, затягивали все туже и туже. Я попыталась дышать размеренно и ровно, чтобы перебороть эту волну. Схватка ослабла.
– Да, меня удочерили, хотя я узнала об этом буквально неделю назад. Но я бы хотела добавить, также в интересах точности, что биологически я все-таки являюсь родственницей моей матери… то есть миссис Грин и моему брату.
– Это как ты такое просекла? – удивился Эдвард.
– Моей биологической матерью является тетка Сильвия. Следовательно, мама является моей биологической теткой и приемной матерью.
– Тебя родила тетка Сильвия?! Да ты гонишь!
– Неужели похоже, что я пытаюсь кого-то разыграть?
– Ну в смысле характеров я никакого сходства не вижу, но так и быть, поверю тебе на слово. То ты моя сестра, то вообще чужая неизвестно кто, а теперь кузина! Прямо русские горки для моих нервов! – Эдвард нервно засмеялся и оглядел собравшихся. Все сидели с серьезными лицами.
– У горок есть и еще один поворот – или скорее петля. Я действительно твоя единокровная сестра.
– В смысле?!
– У нас один отец.
– Чтобы папа и с теткой Сильвией?!. Ну вот теперь ты точно врешь. Он же всегда смеялся, какая она безголовая! Сильвия-глупендия – его собственные слова. Он бы с ней в жизни не замутил.
– Уверяю тебя, я не стала бы придумывать нечто подобное. Если ты мне не веришь, можно позвонить тетке Сильвии.
Миз Кумс и мистер Икбал что-то строчили в своих блокнотах.
– Ну что ж, – сказала миз Кумс, поднимая глаза, – у нас есть сразу несколько интересных открытий, хотя еще предстоит поглядеть, куда они нас приведут. Эдвард, получается, что Сьюзен является вашей кузиной и одновременно единокровной сестрой, помимо того, что она была официально удочерена вашими родителями. Вы принимаете на веру ее слова?
– Ну наверное… – Эдвард явно растерялся. Я заметила, что у него дергается левое верхнее веко. Он потер глаз кулаком. – Ладно, о’кей. Я пока не понял, как к этому относиться, но пускай. Однако это ничего не меняет – моей маме-то она не дочь. Прости, Сьюз, но так уж обстоят дела.
– Ты прав, Эдвард, я не была ее настоящей дочерью. – Я повернулась к миз Кумс. – Я кое-что хочу сказать, прежде чем мы продолжим зря тратить время. Разрешите?
– Да, разумеется. В этой процедуре нет четких правил. Пожалуйста.
Я снова обратилась к моему брату:
– Эдвард, я хочу высказаться начистоту. Мне это нелегко, повтора не будет, поэтому слушай внимательно. Когда я узнала, что меня удочерили, сознаюсь, я была раздавлена. Детские воспоминания разлетелись вдребезги, как от удара молота. Я не знала, как жить с этой неопределенностью, но спустя какое-то время поняла – правда должна была выйти наружу, и очень давно. Я перебирала в памяти прежние мысли, чувства и события. В попытке собрать все воедино пришлось проверять каждое воспоминание, чтобы посмотреть, как оно подходит в новую, изменившуюся картину. Я иначе взглянула на отношения с родителями и даже с тобой. В папином поведении по отношению к нам были такие особенности, о которых я избегала думать много лет. Мне нет нужды говорить тебе, какие именно, ты и сам знаешь. Что касается мамы, я убедилась – она никогда не любила меня так, как любила тебя. – Эдвард поджал губы и покачал головой. Не обращая внимания, я продолжала: – Это заставило меня задуматься, какой она хотела бы видеть ситуацию после своего ухода. Я по-прежнему считаю, что поверенный Бринкворт обязан был спросить мнение лечащего врача, прежде чем составлять завещание человеку с деменцией, и что ты давил на нее или, по крайней мере, неоднократно намекал, что лучше бы ей написать завещание. Я могла бы пойти в суд и попытаться это доказать, но я пришла к выводу, что, несмотря на мое мнение о недействительности завещания, его содержание, пожалуй, соответствует ее желаниям. Мама прекрасно понимала, что ты не способен о себе позаботиться…
– Спасибо, Сьюз.
– …и хотела, чтобы у тебя была крыша над головой, когда она умрет, пусть даже я не получу полагающейся доли наследства. Я пришла сюда не торговаться. Я пришла объявить тебе мое решение. Я подаю в суд ходатайство о прекращении производства по делу. Оставайся в доме сколь угодно долго, живи там хоть до конца жизни. Мое единственное условие – расходы на твое юридическое сопровождение ты заплатишь сам. Я не собираюсь разоряться из-за твоего сомнительного поведения. Можешь сказать поверенному Бринкворту составлять акт об обоюдном согласии сторон, я его подпишу.
Мой брат молчал, сидя со странным выражением лица. Я-то ожидала восторженного уханья.
– Это означает, что ты победил, Эдвард. Ты получил, что хотел.
– Весьма конструктивный шаг с вашей стороны, Сьюзен, – подала голос миз Кумс. – Я не ожидала столь значительной уступки в самом начале переговоров. Эдвард, вы хотите обсудить соглашение об урегулировании разногласий с вашим представителем, прежде чем ответить?
Эдвард подался вперед и поставил локти на стол.
– Незачем. Я тоже сюда пришел не разговоры разговаривать. Отвечаю по пунктам. Сьюз, я повторяю, что никогда не давил на мать в смысле завещания. Ты, конечно, не поверишь, я же у тебя всегда в аферистах ходил, но включи же мозги! Если бы я начал подтасовку с завещанием под себя, неужели я ограничился бы только домом? Я бы захапал и право жить в доме, и вторую половину, если выеду! Тебе такое в голову не приходило? Да вот только, Сьюз, я не собирался в нем оставаться после маминой смерти. Я вернулся только потому, что с ней кто-то должен был постоянно находиться рядом. Ненавижу эту паскудную дыру… – Мистер Икбал вежливо кашлянул. – Простите, что сквернословлю, – сказал Эдвард миз Кумс, – но в этом доме слишком много плохих воспоминаний. Когда я там, меня словно тянет на дно. К тому же чертов сарай слишком велик для меня одного, и соседи эти долбаные вечно требуют приглушить музыку по ночам… А сад! Чертов садище требует прорву ухода, а я ненавижу в грязи копаться. И если бы даже я хотел остаться, мне это не по карману: муниципальный налог заоблачный, счета за отопление астрономические! Я уже приглядел прекрасную студию в центре, где платишь коммуналку, и больше ничего. Я планирую продать дом, половину моей доли пустить на покупку квартиры, пару лет путешествовать, а квартиру пока сдавать. Мне нужно сменить обстановку – я стосковался по солнцу. Наверное, поеду в юго-восточную Азию, а расходы покроет рента. Я побывал у риелторов, от них уже приходил фотограф. Сказали, дома в нашем районе пользуются огромным спросом у семей с детьми из-за хороших школ. Я уеду за границу еще до лета. – Эдвард снова развалился на стуле. – Так что, Сьюз, вообще-то это ты победила.
