То, о чем знаешь сердцем - страница 22

– Знаешь что? – Он не сводит глаз с заходящего солнца. – Формально день еще не закончился. – Он поворачивается и снова смотрит на меня с надеждой. – Ты не проголодалась? Я знаю хороший мексиканский ресторанчик. Можно перекусить, а потом…

Он видит, что я качаю головой, и останавливается.

– Я не могу. Сегодня воскресенье.

– Ты не ешь тако по воскресеньям?

Я с трудом сохраняю серьезный вид:

– Нет. Только по вторникам.

Мы оба хохочем, но вскоре замолкаем, потому что понимаем, к чему идет дело.

– Я правда хотела бы задержаться, – мягко и искренне говорю я. – Но у нас по воскресеньям семейные ужины, и мне нужно ехать. У мамы пунктик на этот счет.

– Понимаю, – отвечает Колтон, стараясь скрыть разочарование. – Семейные сборища нельзя пропускать, это важно.

Я смотрю на него, и он улыбается. На мгновение идея пригласить его к нам кажется забавной, но потом перед глазами проносятся картины: знакомство с родителями, куча вопросов, Колтон садится на стул, на котором обычно сидел Трент, и…

Нужно ехать. Прямо сейчас.

– Большое спасибо за сегодняшний день. – Пытаюсь говорить легко, но выходит резковато. – Было потрясающе.

Улыбка Колтона постепенно исчезает.

– Всегда пожалуйста.

Я выпрямляюсь.

– Мне правда пора.

– Постой, – вдруг произносит Колтон. Так внезапно, словно это вырвалось у него случайно, как у меня вчера. – Слушай, – его лицо становится серьезным, – знаю, что мы договаривались всего на один день, но… Я был не вполне честен. И я понимаю: если ты уедешь, так и не узнав правды, то я буду жалеть об этом всю дорогу домой.

Я замираю, услышав слова «честен» и «правда».

Колтон на мгновение опускает глаза, но затем вновь смотрит на меня.

– В общем… Я обещаю, что больше не объявлюсь ни с того ни с сего у тебя на пороге, но если ты вдруг решишь провести со мной еще один день, готов сделать это когда угодно… И сегодняшний мне очень понравился.

– Мне тоже, – отвечаю я. От этих слов, от его взгляда мне становится жарко. – Еще раз спасибо.

Колтон безропотно кивает. Кажется, он был готов именно к этому ответу.

– Ладно, Куинн Салливан. Было приятно провести с вами целый день, – учтивым тоном произносит он.

– И мне с вами, – улыбаюсь я и отступаю к своей машине. Сердце начинает биться быстрей.

– Удачно доехать.

– Спасибо, и тебе.

– Спасибо.

Кажется, будто мы можем и дальше продолжать этот разговор, цепляясь за ничего не значащие фразочки и оттягивая неизбежное. Потому что обоим не хочется расставаться. Но в итоге мы все равно расходимся и беремся за дверные ручки.

Привстаю на цыпочки, чтобы в последний раз посмотреть на него через крышу своей машины.

– Доброй ночи, Колтон.

Он коротко улыбается и кивает:

– Доброй ночи.

Затем забирается в автобус, закрывает дверь и включает двигатель.

Я тоже сажусь в водительское кресло, но не поворачиваю ключ зажигания. Вместо этого ловлю взгляд Колтона в зеркале заднего вида, вижу, как он машет мне на прощание и наконец уезжает.

Сижу в тишине сумерек до тех пор, пока не перестаю видеть и даже слышать его автобус, а потом произношу слово, которое до этого повторяла про себя сотни раз: «Вернись».

И мольба эта обращена к Тренту.

Вернись.

Просьба о невозможном.

– Вернись.

Сегодня я шепчу это солнцу, которое садится над океаном. Волне, которая уносит общие воспоминания.

И Колтону Томасу.

Глава 13

Сердце – плотная ткань, которую трудно повредить. По своей плотности, жесткости, силе и сопротивляемости повреждениям его волокна значительно превосходят все другие виды волокон, поскольку ни один орган не выполняет столь продолжительную и энергозатратную работу, как сердце… которое расширяется при всасывании полезных веществ, усваивает необходимое и сжимается, когда наступает время вытеснить остаток таких веществ.

Гален, римский медик II в. н. э. «О назначении частей человеческого тела»

ПЕРВОЕ, ЧТО Я ЗАМЕЧАЮ, когда подъезжаю к дому, – машину Райан. Поначалу с беспокойством думаю о том, что отцу опять стало плохо, но затем он появляется из-за угла с садовым шлангом в руках. Иду ему навстречу, испытывая одновременно облегчение и недоумение.

– А вот и моя девочка, – говорит папа, когда я подхожу к крыльцу, и сворачивает шланг. Он с удивлением оглядывает меня. – Да ты сияешь! Или просто обгорела на солнце, сразу не разберешь.

Смотрю на свои покрасневшие руки.

– Да, что-то не следила за временем. А что…

– Хорошо отдохнула на пляже?

Вспоминаю, что оставила родителям записку, которая была правдивой лишь наполовину. Не усугубить бы положение.

– Ага! – Голос звучит неестественно высоко, но папа, кажется, не замечает.

– Здорово, – улыбается он и протягивает ко мне руки. – Рад, что ты выбралась из дома и отлично провела время. – Он заключает меня в объятия и целует в макушку, а потом бросает взгляд на мою губу. – Ты все уладила с владельцем той машины?

Я смотрю на песок, который прилип к ногам.

– Да, уладила. Он был очень мил. Сказал, что я не сильно испортила его автобус, так что не нужно никуда звонить и вообще все в порядке.

Папа глядит на меня с подозрением:

– Он подтвердил это в письменной форме? Знаешь, люди и не такое могут сказать, а потом подают в суд.