Струны любви - страница 85
— О боже… — пробормотал Лу.
— А что, правда разорвалось?.. — пробормотал Уэс.
— Клянусь, — кивнул Джакс. — А потом — такая жуткая боль, что я чуть не умер. Сознание я точно потерял, да?
— Ага, — подтвердил Лу. — Тогда‑то твоя телка и нашла меня. Когда я к тебе пришел, ты только начал приходить в себя.
Почесав в затылке, Уэс сказал:
— Значит, она сделала «мостик»? Где же ты, парень, такую гимнастку нашел?
— Да уж нашел… — Губы Джакса расплылись в ухмылке. — Ведь Мишель — и впрямь гимнастка. Самая настоящая.
— Ого!.. — в один голос воскликнули Лу с Уэсом. И оба захлопали в ладоши.
«Боже, они ведут себя как дети», — со вздохом подумал Элай.
— А где сейчас Мишель? — спросил он. — Ей не кажется, что стоит навестить тебя в больнице?
— Она хотела, но я запретил, — ответил Джакс. — Еще журналюги пронюхают и решат, что она — моя девушка. Тут и конец моей репутации холостяка.
— Какие журналисты? Какая репутация? Ты у нас что, суперзвезда? — Элай в изумлении уставился на приятеля.
— Старик, ты целый день ведешь себя так, будто дерьма наелся. Давай‑ка остынь, и тогда я поделюсь с тобой таблетками, которые мне тут дают, — с ухмылкой пробормотал Джакс.
Элай нахмурился. Все это уже начинало его раздражать.
— Мне не нужны таблетки, — проворчал он. — И остывать тоже ни к чему. — Он старался говорить спокойно, но с трудом сдерживался.
— Ты все насчет того, что было раньше? — спросил Джакс. — А я‑то думал, ты дашь мне передышку. Ну… учитывая то, что со мной случилось.
— Да, я насчет того, что было раньше. Но имею в виду не сегодняшний наш разговор, а то, что было задолго до него. Дать тебе передышку? Отличная идея. Я так и поступлю. Но не надейся, что сегодняшний разговор забыт. Так вот, я больше не отдам тебе ни одной песни. И хочу сказать еще кое‑что… Я ухожу из «Блу Хиллз». Так что передышка у тебя будет долгой. — Вот он наконец‑то и сказал эти свои слова. Выходит, Джакс сломал не только свое хозяйство, но и всю группу. Но ничего, переживет. Ему ведь дали обезболивающее…
Уэс выпрямился и округлившимися глазами уставился на Элая.
— Ты уходишь из группы?
— Джаксу сейчас будут делать операцию, — вмешался Лу. — Не самое лучшее время и место для такого разговора. — Руки у менеджера задергались почти как у Джакса, но вовсе не от наркотика; было очевидно, что заявление Элая очень его взволновало.
— Ты прав, Лу, но я не могу ждать. Видишь ли, я думаю, наш вокалист ведет себя… — Тут Элай решил, что говорить это надо не менеджеру, а самому Джаксу. Повернувшись к нему, он сказал: — Я думаю, ты делаешь все эти глупости, так как считаешь, что рок‑звезда именно так и должна вести себя, — мол, надо обязательно что‑то менять в песнях, чтобы прослыть талантливым музыкантом. Но тебе даже в голову не приходит, что ты хорош и такой, какой есть. Поэтому ты постоянно калечишь песни и режешь вены — делаешь это ради того, чтобы тебя заметили.
Джакс отвел глаза и пробормотал:
— Я делаю это ради искусства… — Однако в голосе его не было уверенности.
— Дело вот в чем, Джакс… Результат‑то выходил совсем другой. Ты только портил все — и тексты, и музыку. Чаще всего мы с тобой соглашались — лишь бы ты успокоился. Но я больше в такие игры не играю. Я не хочу соглашаться с тобой, потому что беспокоюсь за тебя и люблю как брата. Ты очень талантливый, Джакс, и раньше ты верил в это. И знаешь, мне кажется, сейчас тебе очень плохо. Ты просто притворяешься, что у тебя все в порядке.
Тут Джакс посмотрел ему в глаза и тихо сказал:
— Все притворяются.
Элай невольно улыбнулся — ему вспомнилось, что эти же слова он когда‑то говорил Лейси.
— Знаешь, я тоже так думаю. Почти все притворяются, когда отвечают «отлично» на вопрос «как дела?». Но я верю, что люди могут быть по‑настоящему счастливы. Вот всяком случае, я хочу попробовать. И ты, я надеюсь, тоже.
Последние два часа Элай думал только об одном. И он знал, что если скажет об этом, то обратного пути не будет, его жизнь изменится. Но зато эти слова откроют перед ним новые двери. Поведут по правильной дороге. Помогут стать тем мужчиной, которого любит в нем Лейси. Да, конечно, выступать в одиночку страшновато. Ну и что? Если он хочет стать настоящим музыкантом, то должен поскорее записать свой собственный альбом и договориться о концертах. И это означало, что он вернется к своей Певунье позже, чем хотелось бы… Но с другой стороны, она ведь сейчас тоже будет записывать альбом, а он не должен ей мешать.
Но все это — в будущем. А сейчас он должен сказать главные слова. По‑прежнему глядя на Джакса, Элай проговорил:
— Давай сделаем так… Мы не распускаем группу немедленно, а просто объявляем о бессрочном отпуске. Так что у тебя будет время подумать и собраться с силами. Заново открыть в себе талант. Ты должен понять, чего ты хочешь от музыки и от жизни в целом.
Элай взглянул на Уэса и Лу и со вздохом сказал:
— Мне жаль, что все так получилось. Я думаю, вы понимаете, как много вы все для меня значили. И я хочу… Поверьте, мне очень хочется, чтобы все сложилось удачно и… — Голос его прервался, его душили чувства.
Элай хотел сказать много душевных слов тем парням, которые не имели никакого отношения к Джаксу и его проблемам, но слова эти вдруг словно застряли у него в горле. И, сколько бы он ни старался, не выходили наружу. Именно это, должно быть, происходило и с его любимой, когда она не могла писать песни.
Лейси сидела в домике из одеял и смотрела, как солнце просвечивает сквозь тонкую материю. Эх, наверное, ей следовало взять толстый плед из кладовки и сделать настоящий дом — такой, в котором было бы темнее… Да‑да, ей постоянно хотелось темноты — с тех самых пор, как она вернулась домой (впрочем, она не только пряталась под одеялом, но и продолжала работать в студии, а также проводила репетиции перед записью).
