Таш любит Толстого - страница 64
Это очень великодушно с её стороны, но я никогда не скажу этого вслух, потому что у неё аллергия на слова одобрения. Так что мне придётся притворяться. Вслух я произношу:
— Рада, что все хорошо.
— Ага, — отвечает Джек.
— Ты ни разу не ангелочек, но, мне кажется, ты тоже заслуживаешь счастья.
— Фу, Таш! Кажется, ты перетрудилась со сценарием. В тебе не осталось ни одного хорошего слова. — И добавляет: — Кто-то должен остановить Пола, пока он не сломал шею!
Пол присоединился к танцующим, когда они переключились на We are the champions, взгромоздился на кофейный столик и ревет припев в пульт от телевизора. Поймав мой взгляд, он жестом предлагает мне присоединяться.
Я отвечаю:
— Мы что, мало вашей мебели уже поломали?
Друг спрыгивает со стола, хватает меня за руку и начинает кружить, не прекращая петь в пульт второй куплет. Потом мы валимся на кресло и сидим там, пока актёры прощаются и уходят. Все повторяют, что нам нельзя терять связи и нужно обязательно поскорее увидеться. Джордж подходит, семеня, как будто мы с Полом приказчики, а он смиренный крестьянин и пришёл попросить еще немного зерна на зиму.
— Думаю, увидимся в пятницу утром, Таш, — произносит он.
Я киваю, даже не пытаясь изобразить энтузиазм. Разумеется, я жду не дождусь «Золотой тубы», но можно было бы обойтись и без Джорджа.
— Как-то так, — отвечаю я.
— Волнуешься? — спрашивает он.
Волнуюсь ли я. Ха. Я столько жаловалась Фому, что иногда уже забываю, что весь мир еще не в курсе, как дико, бешено и непреодолимо меня трясёт.
— Que será, será, — отвечаю я. — Будь что будет.
Тони, как раз вышедший через задний вход, просовывает голову обратно и начинает петь песню Дорис Дэй: «Que será, será! Whatever will be, will beee! The future’s not ours to seee!»
По ту сторону стеклянной двери стоит Джей. Смеётся и сияет.
Джорджу вовсе не смешно; у него на лице написано: «Этот парень просто невозможен!» Я отвечаю ему взглядом, который должен означать: «Это просто Тони. Он всегда такой».
— Ладно, — произносит Джордж, — увидимся в аэропорту.
— Угу.
Я машу им с Тони и Джеем рукой. Вот и пришёл конец торжественному окончанию съёмок.
Джек закрывает за ними дверь, качая головой:
— Надеюсь, он боится летать до потери пульса. Или его укачивает. — Потом она раздражённо склоняет голову набок: — У меня вода в ухе! Пойду, закапаю туда перекиси водорода и приму душ. Таш, ты тут ночуешь?
— Еще не решила, — отвечаю я. Но мне так спокойно и лениво, а еще я так уютно устроилась рядом с Полом, что, наверно, останусь. Джек топает вверх по лестнице, я закрываю глаза и слушаю её быстрые шаги над головой. Я чувствую себя выжатой как лимон, но это приятное чувство. Моя кожа все еще влажная и пахнет хлоркой, а рот еще перемазан жирным чесночным соусом.
Пол ерзает под моим плечом и спрашивает:
— Как, волнуешься перед «Золотым саксофоном»?
Я смеюсь, хотя, по-моему, шутка дурацкая.
— Ты шутишь как мой папа!
— На вопрос-то ответь! — настаивает друг.
— Ладно, хорошо, я с ума схожу от волнения. Не знаю даже, что меня страшит больше, победа или поражение. Потому что, если мы проиграем, это будет плохо, но если мы выиграем… даже не знаю. Такое ощущение, что, чем больше у нас аудитория, тем больше находится желающих говорить гадости. Как будто огромное число просмотров делает нас непробиваемыми. Я не хочу, чтобы наш сериал вызывал ненависть. Лучше, наверно, полная безвестность, чем эта травля за популярность.
— Да уж, вот тебе и цена славы.
— Хватит тебе издеваться!
Пол смеётся:
— На самом деле, вы очень крутые. Мало кто из наших ровесников может похвастаться, что снял пятичасовую адаптацию «Анны Карениной». И что бы ни случилось на «Платиновом рожке», этого у вас никто не отнимет.
— Этого у нас никто не отнимет, — рассеянно повторяю я, уносясь мыслями по знакомой дороге. — Даже если церемония будет полным провалом, по крайней мере, я наконец увижу Фома.
— Ага, и это тоже.
Пол снова начинает ерзать. Такое ощущение, что он пытается отодвинуться, перестать на меня опираться. Бесполезно: кресло слишком мягкое и мы снова и снова сваливаемся друг на друга.
— Так странно, — продолжаю я, — мы столько друг про друга знаем, но это всякие мелочи вроде любимого фандома или куда бы мы отправились на машине времени. И ничего важного, вроде…
— Вроде того, что вы даже ни разу нормально не разговаривали, — перебивает Пол.
Я прячу улыбку.
— Мне кажется, в этом есть особая прелесть. Когда мы наконец увидимся, это будет похоже на встречу старых друзей, и в то же время — мы как будто впервые познакомимся.
— Ага, вы же еще даже не лишились слуховой невинности… Это так мило!
В голосе Пола есть что-то отвратительное. Что-то резкое и сварливое. Раньше он при мне разговаривал так только с Джек и изредка — с отцом. Со мной — никогда. Слово «невинность» повисает в комнате яркой неоновой вывеской. Мы слишком близко сидим.
Я неуклюже вылезаю из кресла, чуть не упав при этом на пол.
— Таш, — начинает Пол, — я…
Краска бросается мне в лицо, и я иду в атаку:
— Конечно, шутки про потерю невинности такие смешные! Просто гениально, Пол.
— Чёрт, я не хотел тебя обидеть! Прости!
— Что с тобой вообще творится? Чем тебе Фом не угодил?
Пол смотрит прямо на меня, но я не могу прочесть в его карих глазах ни одной эмоции.
— Ты что, ревнуешь? — вырывается у меня сквозь стучащие зубы.
Пол открывает рот, но выдыхает только воздух, без единого слова. Он качает головой и переводит взгляд с меня на полку с дисками за моим плечом. Я встаю так, чтобы закрыть ему обзор.
