Новая Ты - страница 97
Меган Фокс распрямляет скрещенные ноги – она хочет меня.
– Я не случайно заговорил о книгах: мало кто знает, что Форти Квинн был страстным читателем. Он тянулся к знаниям.
И пусть это откровенная ложь – никто даже глазом не ведет. Вот она, сила искусства!
Лав улыбается. Ей нравится моя история, потому что правда сейчас была бы крайне неуместна.
– Он говорил мне, как много почерпнул для себя из этой книги совсем незадолго перед…
Я замолкаю. Риз утирает слезы. Лав рыдает у отца на плече.
– Форти был гигантом. Стихией. Он был одним из нас, одним из тех, кто едет в автобусе. Он щедро делился своим талантом и дарил радость окружающим. И если миссис Квинн на секундочку заткнет уши, я расскажу, как его обожали простые трудяги в «Тако белл».
Слышится смех сквозь слезы, а я жду тишины.
– Очень немногие способны выйти за рамки и отринуть условности. Форти Квинн мог. Он мог играть как ребенок, мог заставить тебя почувствовать, что все возможно, все лучшее впереди, а все, что было, было не зря.
Я смахиваю слезу.
– Форти Квинн называл меня Профессором – но для меня профессором, учителем, ориентиром был он.
Хоакин улыбается. Мы определенно подружимся.
– Однажды я спросил Форти, каково было расти в таком достатке. И он сказал: «Сложно. Очень сложно». Ведь когда у тебя такие родители, которые живут любовью, дышат любовью, сложно объяснить окружающим, что главное богатство семьи – это не деньги. Я помню, он сказал тогда, что даже если б у родителей был всего один магазин и они сами стояли за прилавком, существенно ничего не изменилось бы – ведь и тогда они щедро дарили бы ему и сестре свою безграничную любовь.
Я выдерживаю паузу. Лав рыдает. Риз Уизерспун прижимается к своему агенту (и мужу по совместительству). Я понимаю, что победил.
– Форти Квинн знал, что главное – это любовь, а все остальное суетно, преходяще. И если б он все-таки перешел ту чертову улицу, я уверен, ему не влепили бы штраф. Потому что ему было просто невозможно сказать «нет». Рядом с ним хотелось говорить только «да»! Покойся с миром, брат.
Я возвращаюсь к Лав, она отлепляется от Рея и падает в мои объятия. Чувствую себя героем «Крестного отца». Мы переходим в зал. На столах «Вдова Клико», на стенах фотографии Форти: вот он маленький, вот взрослый.
И в любом случае мертвый. Ура!
Вокруг меня те, с кем я всю жизнь мечтал познакомиться. Теперь и они хотят познакомиться со мной. Риз Уизерспун обнимает меня, ее муж жмет мне руку, Хоакин поднимает со мной бокал. Лав мной гордится – скорбит, конечно, и страдает, но гордится.
Барри Штейн берет меня под локоть и отводит в сторонку.
– Сигару? – спрашивает он.
– С удовольствием, – соглашаюсь я.
Он мне понадобится, чтобы выйти на Меган Эллисон. Форти был прав: не стоит сжигать мосты. Напротив, их надо строить. Поэтому я следую за ним на террасу и терпеливо жду, пока Барри развязывает галстук-бабочку и мнется, не зная, как начать деловой разговор.
– Мы с Форти задумали один проект, – наконец начинает он. – Думаю, нам стоит поговорить.
– Разумеется.
– Его работа не должна умереть вместе с ним.
– Разумеется.
Я курю сигару и киваю, когда Барри просит меня позвонить в его офис и назначить встречу. Мы возвращаемся. Фуршет уже в разгаре. Кейт Хадсон идет ко мне обниматься. Подают крабов, антипасто, нежнейшие мини-стейки и лобстеров. Играют любимые песни Форти (по большей части про наркоту, которая так его и не убила). Мне жмет руку Джордж Клуни – «Отличная речь, парень». И, черт побери, это правда! Чистейшая правда!
Я не сумел завалить Форти Квинна, зато сразил всех своей речью.
Глупо теперь гадать, что было бы, если б он остался жив: если б Джулия Сантос не переехала в Лос-Анджелес или просто передумала поворачивать. Наша жизнь – череда случайностей, как в «Матч-пойнте» с теннисным мячиком и потом с обручальным кольцом. Это судьба. Если б тело Форти Квинна нашли раздувшимся, тронутым тленом, накачанным кокаином, в горячем источнике, похороны получились бы не такими благолепными. Нет, конечно, я все равно сумел бы извернуться и забацать проникновенную речь. И все же слава Богу (если он есть) за столь удачный исход.
– Джо! – окликают меня.
Ого, это Сьюзан Сарандон! Она сжимает меня в объятиях.
Надеюсь, Риз и Эми сейчас на нас смотрят. Но главное, что это видит Лав.
– Хорошо выступил, – говорит она и берет меня под руку.
Сейчас не время для хвастовства, поэтому я не отвечаю, а просто глажу ее руку и целую в лоб.
Такие люди, как Форти Квинн, – сами себе злейшие враги. Их даже убивать не нужно. А я теперь совершенно свободен. Выхожу в холл и опускаюсь на круглый диван нежно-персикового цвета. Лав сама находит меня. Садится ко мне на колени, гладит по голове.
– Давай переночуем сегодня в «Аллеях». Не хочу здесь оставаться.
– Конечно.
Думаю, недельки через четыре уже можно будет сказать ей, что я вдохновился примером Форти и решил взяться за собственный сценарий.
Кладу руку ей на живот. Тишина, любовь и пока неразличимый стук крохотного сердца. И никаких третьих лишних.
54
Просыпаюсь я рано. От счастья. Перед глазами у меня до сих пор упругая задница Кейт, восхищенные глаза Риз, внимательное лицо Эми. И конечно, моя Лав. Я скучал по «Аллеям»: по теннисному корту, песку и траве. Теперь я спортсмен, иррациональный восторг перед стихией сменяется спокойным утилитарным подходом, и в этом есть своя прелесть. Пляж уже не просто песок и океан, это моя беговая дорожка.
Мое тело не хочет спать, а мозг с трудом верит в произошедшие разительные перемены. В прошлый раз я приезжал сюда, чтобы спрятать труп Дилайлы, и Лав не знала, кто я, но очень хотела выяснить, – стояла на берегу и смотрела, как я швартуюсь. Теперь, когда между нами не осталось тайн, она любит меня даже больше, чем тогда. Моя жизнь переполнена любовью, заманчивыми перспективами, судьбоносными встречами и смыслом. Я буду заботиться о матери моего ребенка. И продолжать дело моего «брата», становиться все сильнее и влиятельнее.
