Новая Ты - страница 98

Я слишком счастлив, чтобы усидеть на месте. Лав погружена в дрему, словно спящая красавица. Ее близнец мертв, но горе скоро забудется. Я целую ее идеальный лоб, натягиваю футболку и розовые шорты с китами, беру солнечные очки и выхожу из комнаты. Мурлычу «Thunder Road» Брюса Спрингстина, шагаю по тихим коридорам, в которых уже больше никогда не появится Форти – ура! – и улыбаюсь.

Иду босиком по знакомым дорожкам, слушаю плеск волн, ленивый и протяжный, и выхожу на пляж. Сердце мое замирает. Все вокруг покрыто густым, белым, тяжелым туманом, как в книгах Стивена Кинга. Я слышу океан, но воды не вижу. И это странно и жутко, прямо как в детстве, когда заходишь в темную комнату и ждешь, что на тебя набросится монстр.

Помню, однажды я был почти так же счастлив, как сейчас, – когда неожиданно выпал густой белый снег и покрыл все улицы и дома, превратив город в огромную миску ванильного мороженого. Мама сказала, что уроки отменили и я могу идти гулять. Я выбежал из дома. Было еще совсем рано, и прохожие не успели затоптать белоснежное великолепие, превратив его в мерзкую слякоть. Я бегал как сумасшедший и радовался, что я первый, что впереди целый день и что не будет занятий и домашки. Не представляю, как дети в Южной Калифорнии растут без снега. Надо будет непременно задать этот вопрос Лав, когда она проснется.

Я вхожу в туман и слышу лай. «Щенки и ботинки»! Собака кажется напуганной.

– Иди сюда, песик, – зову я. – Все хорошо.

Лай сменяется жалобным подвыванием.

– Эй, малыш, иди ко мне…

Я сажусь на корточки. Мне вспоминается фильм «Одинокая белая женщина», где Дженифер Джейсон Ли приканчивает собаку, которая не хотела ее любить. Вспоминается Форти, замучивший Рузвельта (в версии Лав), и Лав, рыдающая по отданному Ботинку (в версии Форти). Мне не важно, кто из них врал, а кто говорил правду; важно лишь то, что Лав обрадуется, если я вернусь с собакой.

– Все хорошо. Ко мне, пес! – командую я (пусть сразу поймет, кто здесь хозяин).

Лай начинает удаляться. Нет, я так легко не сдамся. Бегу следом, однако буквально через пару метров спотыкаюсь. Черт! Песок жестче, чем кажется. Дальше иду шагом.

– Иди сюда. Я тебя не обижу. Всё в порядке, я здесь.

Слышно, как волны разбиваются о берег и как скулит где-то совсем неподалеку глупый пес. Я опускаюсь на колени, мне не терпится обнять его, почувствовать испуганное и радостное биение сердца под мягкой шерстью, благодарное касание влажного языка на своей щеке – почувствовать любовь; ведь именно ради этого люди во Франклин-Виллидж заводят собак в своих крохотных квартирках. Я буквально вижу его; он такой же белый, как туман, с черными глазками и розовым языком в темной пасти. Он бежит. Как мы его назовем? Может, Чарли или Джордж? Подзываю его свистом. А он проносится мимо. Маленький глупый поганец!

Я смеюсь. Да что со мной? Это же просто щенок. Хотя кто знает, что из него вырастет – раз уж и из детей получаются сволочи… Ничего не поделаешь, такова жизнь: приходится идти на риск, когда заводишь ребенка или берешь щенка. Думаю, я напишу как-нибудь сценарий мультфильма про детей и щенков, что-то вроде «Снупи», где от взрослых будут одни ноги и невнятное бормотание.

Я хлопаю в ладоши и вдруг замечаю промелькнувшую в тумане белую юбку, желтую майку. Наверное, хозяйка щенка. Она бросает ему теннисный мячик. У нее растрепанные светлые волосы, острые плечи, длинные ноги…

Эми?

Эми!

Она хватает щенка – моего щенка, которого я должен был подарить Лав, – целует его, поднимает взгляд и вздрагивает.

– Джо?

В ее глазах страх. Время застыло. Я окаменел.

Она прижимает к себе щенка слишком сильно, тот вырывается и убегает, а Эми остается. Маленькая подлая сука, которая обманула меня. Обокрала. Поимела. Использовала. Она обидела меня и тех прекрасных людей из Литтл-Комптона: Лиама, Перл, Гарри и Ноа. Я любил ее, а она меня – нет.

Эми? Эми!

– Что ты тут делаешь? – наконец прерывает она молчание.

Дура! Думает, что она умная и красивая, заправляет прядь волос за ухо, притворяется, будто доверяет мне, а сама ни капли не изменилась – приготовилась к бегству. Но теперь ей это не удастся. Она поворачивается, волосы разлетаются… У меня срабатывает инстинкт, я кидаюсь вперед, настигаю ее и валю на землю. Она визжит, я зажимаю ей рот рукой и смотрю в глаза, такие же яркие, как прежде, даже в тумане.

Она лягает меня в пах, я ослабляю хватку, однако успеваю поймать ее за волосы. Эми бьется, как вытянутый на сушу марлин. А я не могу поверить, что после стольких месяцев наконец нашел ее. Надо признать, на калифорнийском солнце она похорошела: кожа выровнялась, стало больше веснушек, волосы отросли. Но все портит вчерашний макияж – она никогда не отличалась аккуратностью.

Надо же, и это ее я любил, вожделел, ненавидел… Пока не встретил настоящую Любовь.

Она снова пинает меня. Я влепляю ей пощечину.

– Не ори. Поняла?

По глазам вижу, что поняла. Убираю руку.

– Господи, Джо, ты что творишь?

– Заткнись! – Приходится повторять. – Еще тише. Уяснила?

Кивает:

– Джо, пожалуйста…

Я рассматриваю ее лицо. Удивительно, его черты уже успели стереться из моей памяти. Каких только носов не бывает в природе: курносые, острые, картошкой… У Эми орлиный. Помню, он очень мне нравился.

– Джо, – бормочет она, – если ты насчет денег…

– Денег? – переспрашиваю я, и меня снова захлестывает мучительное унижение, которое я испытал, когда нашел свой взломанный ноутбук, брошенные ключи и записку в «Шарлотте и Чарльзе». – Ты думаешь, я из-за денег?

– Ну да, я же украла книги… Джо, я все отдам.