Страницы Миллбурнского клуба, 3 - страница 110

Сообщается об окончании закрытого суда ирасстреле Берии и других обвиняемых 23 декабря. Сейчасесть такой термин: «последний сталинский расстрел»; имеется в виду расстрелЕврейского антифашистского комитета в 1952 году. Я бы назвал «последним»расстрел группы Берии, потому что это был последний процесс, осуществленный посовершенно сталинским принципам ложных обвинений в закрытом «суде» спредрешенным приговором и отсутствием апелляции. После этого руководителикак-то сумели договориться, чтобы в последующей борьбе за власть нерасстреливать друг друга и даже не лишать пенсии.

Можно сказать, что и этот расстрелпо-сталински не был последним. В 1961 году был суд над т.н. «валютчиками»,когда трое подсудимых были сначала судимы за реальное преступление иприговорены к законному наказанию, а потом закон дважды меняли по личномуприказу Хрущева специально для того, чтобы их расстрелять. Такой процесспревратил «суд» в орудие внесудебного убийства.

А другие, более поздние, суды, в которых,к счастью, о расстреле не шла речь: суд над Иосифом Бродским в 1964 году, гдепросто не было состава преступления; процессы диссидентов до развала Союза;постсоветские суды над Ходорковским (2005 и 2011), – все они показывают, что исейчас граждане абсолютно беззащитны перед государством и что суды полностьюподчинены властям. Это по сей день остается в России страшной болезнью,унаследованной от Ленина и Сталина.

Но я отвлекся. Мы подошли к концу 1953года. Стало лучше. Но до освобождения отца (осень 1954-го), братьев мамы,Абрама и Бориса (в 1956-м), родственников, сосланных после лагеря вВоркутинскую область; до освобождения миллионов и приближения хоть к какому-топодобию «нормальности» еще ой как далеко! И никогда, почти до самого распадаСССР через 38 лет, страна не откажется от насаждаемого сверху и поддерживаемогоснизу антисемитизма, от необходимости еврею учитывать свое еврейство в каждыймомент жизни. Где-то, например на Украине, было совсем плохо, в Москве иЛенинграде – получше, в Сибири – еще мягче, но везде это был непрерывный фон и«вялотекущий рак» советской жизни, в конце концов ставший одной из причин ееразвала и конца.

*      *     *

Я благодарю Виктора Збарского зафотографию и дополнительную информацию о его родителях.

В комментариях к моей статье («Еврейскаястарина». 2013. №1) Лазарь Мармур поместил замечательное стихотворение о 1953годе – глазами трехлетнего мальчика. С разрешения автора я помещаю этостихотворение здесь:

А это – я, трехлетка-недомерок,

С любимым самолетиком в руке,

В пальто навырост, длинном, жарком, сером,

С просохшею слезою на щеке.

А это – мама. В папиной ушанке,

С тяжелой сумкой, брату не поднять.

Она ее прозвала «каторжанкой»,

Но это мне пока что не понять.

А это – папа. Он нам очень нужен,

Он тащит наш огромный чемодан.

Вот он его поставил прямо в лужу

И мне конфету почему-то дал.

А это – брат. Ему уже двенадцать,

Он знает много разного всего,

От книжки он не хочет оторваться

И вслух мне почитать. Да ну его!

А это – Рабиновичи, из пятой

Парадной. Тетя Вера, дядя Сем.

А это – наши русские солдаты,

С винтовками стоящие кругом.

А это – поезд наш. Он очень старый,

И мы на нем поедем далеко.

Вот паровоз гудит и дышит паром,

Ему сегодня будет нелегко.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .  .   .   .   .

Еще беда не ткнула в бок соседу

Заточки жало. И хана ему...

Доедут все. Я только не доеду.

Теперь уже не помню почему...

Толстой,революция, Ростовы,

Грибоедов, Фамусов, Чацкий [40]

(Размышления после чтения статьи ЭдуардаБормашенко

о Толстом)

Эдуард Бормашенконаписал интересную статью о Льве Толстом [41], которая вызвала не менееинтересное обсуждение. Мне захотелось добавить в него и свои «пару центов».

Набоков –аристократ, возможно сноб, но при этом очень свой человек, которого хорошо бысейчас иметь в комнате, поскольку его и мои мнения почти всегда совпадают, а«Дар» приятно просто снять с полки, убедиться, что ты им еще владеешь, иперелистать. Естественно, я был счастлив узнать, что Набоков, как и многие изнас, предпочитал Толстого Достоевскому. Объясняя причину этого самому себе, оннатолкнулся на фальшивую ситуацию в «Преступлении и наказании»:

«Я перечитал еев четвертый раз, готовясь к лекциям в американских университетах. И лишь совсемнедавно я, наконец, понял, что меня так коробит в ней. Изъян, трещина, из-закоторой, по-моему, все сооружение этически и эстетически разваливается,находится в 10-й главе четвертой части (ошибка: этогл. 4, часть 4. – Э.Р.). В начале сцены покаяния убийца Раскольниковоткрывает для себя благодаря Соне Новый Завет. Она читает ему о воскрешенииЛазаря. Что ж, пока неплохо. Но затем следует фраза, не имеющая себе равных поглупости во всей мировой литературе: “Огарок уже давно погасал в кривомподсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странносошедшихся за чтением вечной книги”. “Убийца и блудница” и “вечная книга” —какой треугольник! Это ключевая фраза романа и типично достоевский риторическийвыверт. Отчего она так режет слух? Отчего она так груба и безвкусна?»

Уже находясь подвлиянием Набокова, я отыскал фразу в книге, и мне не показалось, что она так ужвыделяется из контекста. Но, наверное, весь контекст этого русского духа,апологетом которого был Достоевский, был чужд Набокову, как он чужд и мне. По