Кактус. Никогда не поздно зацвести - страница 80
Я удивилась, увидев, что Роб вымыл свой фургон снаружи и изнутри и даже застелил грязное сиденье ковриком, а под зеркало повесил освежитель воздуха. Не служба доставки лимузинами, но существенный прогресс по сравнению с прежними поездками. По дороге Роб рассказал, что с работой в последнее время затишье, как всегда зимой. Пока он ездил в Эдинбург и Ливерпуль, за ремонтом следил Билли; дом уже почти готов, и Роб хочет его продать с хорошей разницей. А тут как раз очень кстати один знакомый, у которого в Лондоне процветающая компания ландшафтного дизайна, звонил посетовать, что не справляется с наплывом заказов. Он спрашивал Роба, не согласится ли тот объединить усилия. Такое предложение стоило обдумать: на юге страны база потенциальных клиентов больше, а в Бирмингеме Роба ничто не держит. Он словно ждал моего одобрения – почему, я не знаю. Я сказала, что его коммерческие и домашние договоренности – не мое дело.
– Да, но мне интересно узнать, что ты думаешь.
Роб продолжал распространяться о своих наклюнувшихся планах, даже когда мы затормозили у калитки, ведущей на кладбище при церкви Св. Стефана. Спрыгнув на землю, Роб обошел кабину и помог мне спуститься.
– Пойти с тобой? – предложил он. – Для моральной поддержки?
– Нет, я думаю, это ненадолго. Подожди меня тут.
Роб ходил по кладбищу – читал надписи на надгробных камнях, когда через несколько минут я распахнула дверь церкви и чуть ли не выскочила на дорожку. Роб пошел наперерез по мокрой траве и поравнялся со мной у калитки.
– Одно дело сделано, остались два, – сообщил он, когда я взгромоздилась на сиденье фургона. Я не ответила, молча глядя перед собой. – Сьюзен, ты в порядке? К Маргарет поедем?
После паузы я ответила:
– Пожалуй, я оставлю это до другого раза.
– Как скажешь. Значит, везу тебя к твоей тете?
– Нет, нет. Я не хочу в Вустер. Только не туда!
– Ты же вроде собиралась там переночевать! Разве она тебя не ждет?
– Ты меня не слышал, Роб? – взорвалась я. – Ты глухой или глупый? Я не желаю ехать в дом к тетке Сильвии! Я не хочу к Маргарет! Я никуда не хочу ехать!
– Иди сюда, – сказал Роб, дотянувшись и обняв меня. – Не знаю, что сказал этот чертов викарий, но это вконец тебя расстроило. Хочешь, я пойду переломаю ему ноги?
Я отстранилась и уперлась лбом в стекло с моей стороны.
– Ну тогда поехали ко мне, – сказал он, заводя машину.
По дороге я думала о своей встрече с викарием. В ризнице было холодно, как в погребе: отопление шалило, и две спирали старого электрообогревателя не могли противостоять промозглой февральской сырости. Мы сидели, не снимая пальто и шарфов, а викарий был еще в твидовой кепке и перчатках без пальцев. Я начала с того, что показала ему краткое заявление свидетеля, составленное от его имени, где перечислялись факты, упомянутые им в прошлую встречу. Викарий прочитал показания и положил листок на стол перед собой, сложив руки сверху.
– Боюсь, я не смогу это подписать в нынешнем виде.
– Отчего же?
– Не то чтобы я с чем-то здесь не согласен, просто если мне придется давать показания в связи с вашим иском, необходимо включить еще одну деталь.
– И эта деталь?..
– Если говорить без долгих околичностей, Сьюзен, ваша матушка была очень подавлена в последние месяцы жизни. У нее была тайна. Она предчувствовала, что скоро встретится с Создателем, и мучилась сомнениями, открыться вам или нет. Могу я спросить, вы когда-нибудь видели ваше свидетельство о рождении?
– Нет, – ответила я. – Моя мать потеряла его много лет назад.
А я так и не удосужилась запросить копию. Полагаю, мне пришлось бы это сделать, если бы я собирала документы для заграничного паспорта или водительских прав, но мне ни разу не захотелось получить ни то ни другое.
– Но какое отношение это имеет к моему иску?
– Ваша матушка не потеряла свидетельство, а спрятала его.
– С какой стати ей это делать?
– Она не хотела, чтобы оно случайно попалось вам на глаза, потому что тогда вы бы узнали, что родила вас не Патриция Грин. Дорогая, мне очень не хочется вам это говорить, но вас удочерили, когда вам было всего несколько недель от роду.
– Ха! Она точно съехала с катушек, – отрезала я. – Мама действительно решила, что не рожала меня?
– Она отнюдь не заблуждалась. Мы много говорили о моральной дилемме – скрывать от вас и дальше или причинить огромную боль, открыв правду. История, рассказанная вашей матушкой, слишком правдоподобна и убедительна, чтобы быть плодом воображения. Представляю, какой это для вас шок…
– Неправда. Это ложь! Я бы знала, если бы меня удочерили, я бы что-то почувствовала! Люди всегда отмечали, как я внешне похожа на родителей! Где доказательства? Ведь это всего лишь ваши слова! Откуда мне знать, может, вы все сочинили!
– Если вам трудно принять правду – и я прекрасно понимаю, почему, – не угодно ли взглянуть на свидетельство о рождении? Ваша матушка открыла мне, где она его прятала. Мне кажется, она предчувствовала, что может возникнуть такая ситуация.
– В таком случае где оно?
– В ее шкатулке с драгоценностями. Матерчатое дно вынимается… Ваша матушка положила документ туда. Клянусь вам, я искренне сокрушен…
– И поделом, раз распространяете возмутительные выдумки, не проверив фактов! Это недостойно вашего положения! Я подам официальную жалобу епископу, в синод или кому там полагается…
Я схватила неподписанные показания, по-прежнему лежавшие перед викарием, и поспешила к выходу.
